“ПРИ СВЕТЕ СНЕГА”

Предисловие книги 

…Я есть пустота, сквозь меня, как сквозь воздух,

Проходит всё то, что движенью причастно, - 

И стая гагачья, и стадо бизонов,

Небесные струны, и время…

                                                                /ИННА  ЛИСНЯНСКАЯ/

…И особенно время, как самое безжалостное из всего, что движется, как бесперебойный механический мотор дьявола смерти. С невидимой точностью электрического тока оно, подобно открытому проводнику, натянутому между небом и землёй, проходит по нервному волокну писателя. После этого не остается ничего, кроме как передать дух и плоть пространству-времени и играть с ним с пренебрежением в позе смертника и по праву равного: никогда не обращаться в этой игре к разочарующей статистике проигрыша и выигрыша прошлого, веря и уверяя читателя, что “… и тверди мы содвинем, / В час содвинув роковой”, когда “Наши души в небе синем, / Наши руки под землёй”.

Не смотря на то, что поэзия и есть акт мышления посредством слов, в действительности строки Лиснянской самопроизвольные, питающиеся от самих себя, в основном начинающиеся от согнутых колен молитвы, которые, однако, не умоляют, а требуют спасения. Они постукивают по оболочке неба-земли не ритмами смерти, а ритмами жизни, будучи уверенными и уверяя, что “И давно и настолько убиты, / Что уже никогда не умрём”. 

Я этом смысле это не поэзия факта короткого времени жизни и продолжительной смерти, а поток равномерных и параллельных течений жизни и смерти, где значительными дозами последовательно вливаемые каждодневные маленькие смерти, подобно вакцине, в силе заставить человека преодолеть смерть, когда прозвучит зловещий звон. Читатель верит рецепту, и как не верить тому, кто в равной степени отсюда и оттуда, кто мерил время и прошелся по нему вдоль и поперек - отсюда туда и оттуда сюда, кто чётко знает, что “От земли до неба дальше, / Чем от неба до земли”, что “…и тверди мы содвинем”, парировать даже, кто знает? И не трудно поверить, поскольку автор знаком также и с этим движением - с противоборством с существующим порядком, а также с движением, которым изгибается-преломляется душа или изгибается рука под землёй. 

Большая личность, личность трагическая, кто знаком при свете снега тёмно-серой дрожью воробья, смотрящая на пятнистый полумрак беглым взором, расщепляющая цвета серой материи-космический печали, обречена быть трагичной. Это вне сомнения. Однако также вне сомнения, что не из-за трагичности неизбежной смерти поэт воспринимает время как близнеца, абсолютно похожего на свой облик. И не от страха рождается её настолько женственно-невинное признание возмужавшему времени: “Я - в бегах, а оно - в погоне”, тем более не угрожающая эта погоня “...как за словом слово / В обезумевшей тишине”. 

Так влюблённый бежит за возлюбленной, бег, где исключается подтекст боли или нанесения вреда. 

В смысле сотрудничества со временем, здесь не только проявляется метод великого поэта, но и подход великого музыканта, где фраза доходит до кульминационного клина (а не точки) посредством точного соотношения приложенного эффекта. Этот эффект точен и изначально вонзается в душу острым углом, уколом переживания и молчания, но после действует способом лемеха - разрыхляя и по ходу перемещая его в подземный, но не менее надёжный альтернативный поток параллельного времени: в другое пространство бытия.

Только тот, кто в состоянии в дрожащим своим сердцем чувственно заметить дрожь воробья, как часть скорбям мировым, в сердце которого каждую секунду разрывается сердце чьё-то, благодаря чьей заботе “Всё то, что идёт, об меня не споткнётся”, у кого светится каждый капилляр ритмом времени, кто связан со смерть “пуповиною Младенца”, имеет право как близнец без посредничества смотреть в глаза времени и своенравно, в полслова откликнуться ему: мы одно и тоже! “Ну, скажи, не одно и то же?”. Я как читатель, без страха кого-либо разочаровать, осмеливаюсь сказать: большая разница! Время уносит нас к смерти, однако Вы удерживаете нас в потоке жизни. Здесь и там.

СОНА  ВАН

В  переводе  Анаит  Хачатряна

Это предисловие посвящено двухязычной книге “ПРИ СВЕТЕ СНЕГА” поэтессы Инны Лиснянской. Сборник выпущен в свет в содействии редакции “Нарцис” в издательстве “Эталон”.